Дмитрий Котов, позывной Кот, киевлянин, 42 года. В 2015 году добровольцем пошел в армию. Сначала служил в учебном центре «Десна», затем пошел в 25-ый батальон «Киевская Русь». 28 декабря 2016 года был тяжело ранен на Светлодарской дуге, в результате чего потерял обе ноги. Но как только начал ходить на протезах, решил подняться на Говерлу – и стал первым украинским бойцом без ног, одолевшим эту высоту. Затем в тандеме прыгнул с парашютом. Летом прошлого года преодолел 10-километровую дистанцию в Вашингтоне в рамках марафона морской пехоты. Несколько раз в месяц обязательно проведывает раненых в столичном военном госпитале, подбадривая ребят, потерявших на войне ноги, и собственным примером демонстрируя: жизнь продолжается!
«Мы заняли высоту. Укрепились на ней. Нужно было перед ней сделать минные проходы, а за ней – минные заграждения, чтобы ночью никто не мог подойти к нашим позициям. Для этого нужно было выходить на подконтрольную врагу зону. Мы все это сделали, после чего нам поставили задачу сделать съемку вражеских позиций, для этого мы зашли достаточно далеко. Все сделали, даже сами пофоткались там. Возвращаясь, прямо на своем пути я увидел противопехотную мину… Причем старший группы прошел мимо нее, едва не задев…
Тогда еще снег лежал, но погода уже теплая была, снег утрамбовался. Вот и показалась эта мина… Там как раз камыш, и она коричневого цвета, практически сливалась с зарослями… Я сразу понял, что это не наша мина. У нас были МОНки только зеленого цвета, на складах других не было. А так как растяжки, которые, как лучи, отходили от нее, уже просели, явно поставлена была давненько…
«Надо ее разминировать», – сказал старший нашей группы Сергей Кабанов. Я стоял в 20 сантиметрах от мины. Сзади меня еще два человека находились. Мина оказалась с сюрпризом – под ней была еще одна. Старшина только дотронулся до нее, как она взорвалась. Сергея разорвало на части. Мне ноги оторвало. Еще одного сильно осколками посекло, а у разведчика на груди висел автомат. Три осколка попали как раз точно в него. Иначе бы грудину пробили.
Когда взрывом меня подбросило, я сразу понял, что одной ноги нет, а вторая висела на мягких тканях. Упав, попытался поднять ногу, колено работало, а ноги не видно было. Так и понял, что правая нога тоже пострадала. Я не терял сознание ни на секунду – у меня высокий болевой порог.
По рации вызвали подкрепление, прибежали грузины «Грузинского легиона», который стоял рядом с нами. Они нас и вытащили.
Разведчик-грузин вколол мне обезболивающее, помог достать аптечку, подал жгут. И я отправил его к Тарасу Ружинскому – его всего посекло, он сильно кричал. Сказал: «Я сам справлюсь». К сожалению, у меня был только один жгут. Второй был в руках у молоденького солдатика. Но он от увиденного впал в ступор. Еле забрал у него жгут. «Твой жгут?» – «Нет, не мой». – «Дай мне его». – «Это не мой жгут». – «Дай мне!» Стоит и смотрит. «Подойди ко мне». Он подошел, я и схватил жгут из его рук.
Я все правильно себе сделал. Вика Ткач, медик волонтерской службы ASAP, которая нас вывозила в больницу Бахмута, сказала, что проверила жгуты, которые я наложил, так они были добросовестно затянуты, не нужно было ничего переделывать. Мы дружим с ней, она живет недалеко от меня.
Сразу осознавал, что одной ноги у меня нет, да и второй фактически тоже. И уже тогда думал: как я дальше жить буду? Я же практичный человек. Сразу надо было определяться – или стреляться или жить. Задолго до ранения настраивал себя: если со мной случится что-то тяжелое, лучше сразу застрелиться. Я не хотел быть обузой родным. В тот момент меня удержало от такого шага то, что одна нога у меня еще была. Думал, может, ее спасут. А еще Зураб, подбежав, сразу забрал у меня автомат.
В Бахмутской больнице мне обработали раны, зафиксировали правую ногу и отправили в Харьков. Там врачи сразу сказали: давай выше колена ногу ампутируем. Но я отказался. Попросил отвезти меня в Киев. В столичном военном госпитале врачи боролись за мою ногу. Но начался сепсис. Я месяц пролежал в реанимации. Как-то утром подошла к моей кровати медсестра – чистенькая девочка. А я чувствую запах тухлого мяса. Что ж такое? Она ушла, и к вечеру я четко понял, что это не от нее пахло, а моя нога завонялась. На следующе утро мне должны были делать сложную операцию, для чего пригласили профессоров, докторов наук, но я сам сказал лечащему врачу: давайте ногу отрезать…»